Сладкое зерно. Как развивается рынок глубокой переработки пшеницы и кукурузы в России

После экспорта тема глубокой переработки зерна, пожалуй, самая популярная. Однако высокая стоимость заводов и долгий срок окупаемости при турбулентности рынка заставляют инвесторов откладывать или замораживать новые проекты. На фоне этого примеры уже построенных и запущенных в эксплуатацию заводов выглядят ещё интереснее: это такой эксперимент в режиме реального времени. Разбираемся, что происходит на рынке глубокой переработки пшеницы и кукурузы, какие перспективы есть сегодня у рынка на фоне пандемии, смены цепочек поставок и роста цен на зерно.

От «сырого» зерна к тонким материям

В последние годы Россия нарастила экспорт зерна в «сыром» виде, однако из-за роста мировых цен его объёмы государство в 2021 году начало регулировать с помощью квот и пошлин. В то же время Россия зависит от импорта многих продуктов его глубокой переработки, к примеру, аминокислот или глютена.

В 2021 году на фоне мирового энергокризиса, дефицита и роста цен на многие важнейшие компоненты для кормов развитие отечественных биотехнологий стало ещё очевиднее.

При этом, по оценкам экспертов, спрос на продукты глубокой переработки зерна продолжает расти и на внутреннем, и на международном рынке. В России это связано с импортозамещением и развитием животноводческой отрасли, а один из мощных факторов за рубежом – увеличение потребления биоразлагаемых пластиков.

Что скрывает зерно?

По подсчётам начальника Центра экономического прогнозирования Газпромбанка Дарьи Снитко, в России за последние 20 лет было объявлено более 30 проектов по глубокой переработке зерна, но реализованы из них пока единицы. В Европе и США, где сосредоточены крупнейшие мировые разработчики, бум строительства уже прошёл в связи с относительным насыщением рынка. Однако наращивает объёмы производства Китай.

Исследователи Высшей школы экономики условно выделяют три ступени глубокой переработки зерна:

1. На первой – получаются крахмалы. Они дают небольшую добавленную стоимость, но именно такое производство развито в России. Кукурузный нативный (натуральный) крахмал в основном идёт на модификации для индустриальных целей. Пищевые же модификации производят из восковидных сортов кукурузы, которые выращивают по запросу отдельных компаний, а их объёмы малы. По данным Ассоциации предприятий глубокой переработки зерна («Союзкрахмал»), рынок пищевых модифицированных крахмалов остаётся привлекательным для инвестирования. Но он очень сегментирован, и доли отдельных сегментов могут быть экономически нецелесообразными.

1. На второй ступени стоит выпуск глюкозы, фруктозы и различных сиропов из них, а также клейковины как побочного продукта. Новые заводы производят такие продукты. Волгоградский завод «НьюБио», который в 2021 году вышел на полную мощность – 145 тыс. тонн кукурузы в год, – производит, помимо крахмала и кормовой продукции, мальтодекстрин и глюкозные сиропы. Патоку также выпускает Гулькевичский крахмальный завод на Кубани. Одни из факторов роста спроса на мальтодекстрины – развитие рынка спортивного питания, а также дефицит высокоэнергетических продуктов питания в ряде стран, отмечают эксперты консалтинговой компании «НЭО Центр».

2. Третья ступень предполагает самое высокотехнологичное производство и выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью. Это аминокислоты, витамины (B2, B12, C), мономеры для производства различных видов биополимеров и биопластиков и ещё ряд наименований. Такие отдельные производства только начинают появляться в РФ. Так, белгородский Завод премиксов № 1 стал выпускать аминокислоту лизин, которая считается очень перспективным продуктом.

По прогнозу Deloitte, к 2025 году в России будет потребляться 282 тыс. тонн лизина, что почти вдвое выше текущего показателя. Импортозамещение в области кормовых технологий – сегодня одна из ключевых задач. Проблему обострили возникший в 2021 году дефицит многих компонентов на фоне энергокризиса в Китае и всплеск цен. «По органическим кислотам, витаминам, сорбиту, ксантану доля импорта в структуре рынка близка к 100%. Доля импорта модифицированных крахмалов – около 65%, лизина – около 30%», – отмечает партнёр компании «НЭО Центр» Владимир Шафоростов.

Неоднозначный 2021-й

«2021 год для нас, как и для всех переработчиков, был нетипичным. Начало ознаменовалось очень высокой ценой на зерно. А с учётом того, что более 70% затрат в себестоимости продукции приходится именно на сырьевую составляющую, рост негативно повлиял на сектор глубокой переработки. Однако, за счёт разработанных правительством мер по защите внутреннего рынка в виде зернового демпфера, ситуация в индустрии выровнялась», – говорит президент «Союзкрахмала» Олег Радин.

Вместе с этим события 2021 года имели положительное влияние на сектор: компании увеличили экспорт своей продукции. «Даже те компании, которые никогда не экспортировали, в 2021 году начали поставлять продукцию за рубеж. Нативный крахмал на фоне мирового роста цен стал экспортно ориентированным продуктом. Предприятиям поступают запросы из Новой Зеландии, Австралии и других новых для нас стран», – продолжает Олег Радин.

В категориях более простых продуктов (нативный крахмал и глюкозные сиропы) отечественные заводы давно уже практически заместили импорт и развивают экспортное направление, отмечает Олег Радин. «Вместе с тем такие компании, как Гулькевичский крахмальный завод и «НьюБио», не только заместили импорт мальтодекстрина, используемого в производстве детского питания, но и более того: за 10 месяцев текущего года на мировой рынок они поставили его около 7,5 тыс. тонн. Рынок экспорта сейчас многообразен и составляет более 40 стран мира. Традиционно это страны СНГ, но сейчас расширяются поставки в регионы Ближнего Востока и Северной Африки, Азиатско-Тихоокеанский регион, Южную Америку», – рассказывает он.

В то же время есть ряд продуктов, которые почти не замещены. До сих пор ежегодно в Россию ввозится более чем на 100 млн долларов модифицированного крахмала пищевого и технического назначения, а также – органические кислоты, пищевые ингредиенты, ферменты и другие продукты «третьей ступени» переработки зерна.

Новые заводы специализируются в основном на переработке зерна кукурузы, объёмы выращивания которой в РФ активно растут.

Топ-10 крупнейших российских заводов по глубокой переработке зерна (по объёму переработки*)

Целина для инноваций

Россия обладает значительным потенциалом развития глубокой переработки зерна. В списке основных выделяют:

– развитие сырьевой базы;

– значительную часть неиспользуемых земель сельскохозяйственного назначения (более 40 млн га, из которых 20 млн га – пашня) и планы государства по их возвращению в оборот;

– перепроизводство зерна (превышение урожая над потребностями) в «глубине» страны – в Приволжье и Сибири, которые имеют сложности с вывозом зерна на экспорт из-за дорогой логистики;

– тренд на замещение нефтехимических пластиков биоразлагаемой альтернативой в связи с тем, что экологическая повестка набирает вес.

Динамичный рост цен на зерно на глобальном рынке, наблюдающийся с 2020 года, и сильная зависимость внутренних цент от мировых также говорят о необходимости развития переработки на территории России, подчёркивают эксперты. «Можно и нужно дальше продолжать экспортировать зерновые – с этим проблем нет. Однако ниша глубокой переработки нужна с совершенно другой точки зрения: нам необходим якорный покупатель, который поможет снизить волатильность цен», – считает вице-президент Российского зернового союза Александр Корбут. Если экспортировать 50 млн тонн зерна именно в переработанном виде, то вклад в ВВП может увеличиться на 100-800 млрд рублей в зависимости от вида продукции, оценивает президент Российской биотопливной ассоциации Алексей Аблаев.

В то же время развитие глубокой переработки тормозит очень высокая стоимость проектов при сложно прогнозируемых сроках окупаемости, при этом – нехватка специалистов, а также неразвитые меры стимулирования и поддержки со стороны государства.

«В нынешних условиях бизнес направляет средства на покупку земель, так растениеводство даёт доход на первый-второй год. Стоимость же инвестпроектов по глубокой переработке зерновых культур начинается с 200 млн долларов, а сроки окупаемости сложно просчитывать, – отмечает генеральный директор АО «Щёлково Агрохим» Салис Каракотов. – Нашим инвесторам сложно «просчитать» рынки даже внутри России. К примеру, выделение витаминов из зерна чрезвычайно затратно, ещё не так просто организовать каналы реализации. Получение полимолочной кислоты для полимеров – тоже пока не наш рынок».

Быстроразлагаемые материалы в России пока не пользуются по-настоящему массовым спросом, поэтому в этом сегменте, прежде всего, надо ориентироваться на экспорт, поясняет Салис Каракотов. «Россия – газонефтяная страна, у нас большое производство полимерной нефтехимической продукции, с которой «биологам» пока сложно конкурировать по цене», – замечает он. Что касается рынка витаминов, то «хитрость» заключается в том, что в России для достижения минимальной рентабельности одному заводу необходимо производить объёмы, которые кратно выше, чем потребление внутри России, поясняет эксперт. «Малый размер российского рынка заставляет ориентироваться на экспорт и внешние рынки при планировании производств, – соглашается Владимир Шафоростов. – С этой точки зрения хорошо выглядят лимонная кислота, кормовые витамины, аминокислоты, растительные протеины, некоторые модифицированные крахмалы».

Для инновационных продуктов требуется серьёзное продвижение – по сути, создание самого рынка. Экспорт сегодня во многом осложняется ограничениями на фоне пандемии COVID-19 и других факторов «закрытости» стран.

«В 2020 году в индустрии глубокой переработки зерна введено в эксплуатацию одно предприятие, в 2021-м новых запусков не было. Вообще, в секторе такая ситуация, что компании запускаются в среднем один раз в пять-шесть лет. Тем не менее действующие предприятия регулярно модернизируют собственные производства, наращивают мощности, запускают новые линии и виды продукции», – отмечает Олег Радин.

Аграрии наполнили закрома

Сбор зерна в РФ в чистом весе, по предварительным данным Росстата, снизился в 2021 году на 10% по сравнению с предыдущим годом (надо учитывать, что в 2020 году был второй в истории по объёму урожай) и составил 120,7 млн тонн. В том числе урожай пшеницы сократился с 85,9 до 75,9 млн тонн, а кукурузы, наоборот, вырос с 13,9 до 14,6 млн тонн. Экспорт зерна с начала сельхозгода (стартовал 1 июля 2021 года) снизился на 26,7% в годовом исчислении, до 19,6 млн тонн, в том числе пшеницы – на 25,4%, до 16,7 млн тонн, кукурузы – на 25,6%, до 0,7 млн тонн.

Несмотря на то, что ухудшение экономической ситуации и рост цен на зерно усложняют инвестиционное прогнозирование, глубокая переработка зерна продолжает оставаться перспективной, продолжает Алексей Аблаев. «Но для её развития требуется господдержка. Это неоригинальный путь. Китай смог построить свою индустрию во многом благодаря этому», – замечает он.

С новыми силами

Вопросы развития глубокой переработки зерна обсуждаются на федеральном уровне уже много лет. Новый мощный сигнал государства – введение механизма экспортных пошлин, величина которых пока растёт вместе с мировыми ценами. «Нужно поддерживать экспорт с высокой добавленной стоимостью», – подчеркнул президент России Владимир Путин в апреле 2021 года в разговоре с министром сельского хозяйства Дмитрием Патрушевым.

Сейчас государство поддерживает переработку с помощью льготных кредитов, а также путём компенсации части затрат на создание и модернизацию предприятий по переработке сельхозпродукции (в рамках программы развития экспорта) и предоставления льготного лизинга для приобретения высокотехнологичного оборудования.

«Поставщики продукции глубокой переработки пользуются всеми мерами господдержки экспорта. Однако «экспортный капекс» на строительство и модернизацию предприятий ещё не работает. Надеемся, что в 2022 году ситуация изменится. Дело в том, что ряд уже действующих компаний планирует инвестировать в проекты, позволяющие нарастить экспорт. Но есть и те, которые ориентированы только на замещение импорта, например, ряда аминокислот (треонин, триптофан), биополимеров», – отмечает Олег Радин.

Среди необходимых мер эксперты называют не только возмещение капзатрат, но и доступ к более длинным кредитным линиям.

«При этом риски кредитора таких проектов довольно высоки, что отражается в повышенных требованиях к обеспечению, которые инициаторы не могут предоставить, – замечает Владимир Шафоростов. – Много объявленных, начатых и незавершённых проектов, что создаёт негативный фон».

В РФ уже есть ряд проектов «на низком старте». Например, компания «Саратовские биотехнологии» в 2022 году намерена запустить в области первую очередь предприятия по глубокой переработке мощностью 250 тыс. тонн пшеницы в год и выпуску лизина. Чтобы его получить, понадобится четыре завода: по производству крахмала, глюкозы, собственно хлорида лизина и биоэтанола. Объём инвестиций в проект составит 19,1 млрд рублей, из них 3 млрд руб. – собственные средства инвестора, остальное – заёмные. Срок окупаемости проекта, по предварительным подсчётам, составит около четырёх лет.

Ещё один завод мощностью 500 тыс. тонн в год планирует построить в Татарстане холдинг «Агросила», сообщил ранее в этом году президент Татарстана Рустам Минниханов, который обратился к главе Минсельхоза с просьбой включить в программу льготного кредитования проекты республики по глубокой переработке зерна. В качестве срока начала реализации проекта назывался 2022 год.

В Воронежской области недавно заявлен проект нефтехимической компании «Титан» (у неё также есть агроподразделение) по глубокой переработке пшеницы, пока он находится на стадии обсуждения. Инвестиции в производство глютена, высокобелковых кормов и модифицированных крахмалов мощностью 200 тыс. тонн продукции в год могут составить 20 млрд рублей. Чуть ранее, в 2019 году, компания «Рустарк» объявила о другом масштабном проекте (в Липецкой области) по выпуску модифицированного крахмала, а на следующем этапе – биопластиков. Ещё раньше нефтехимический гигант «СИБУР» также озвучивал идею о производстве биоразлагаемого пластика.

Будущее биопластиков во многом зависит от жёсткости регулирования в области экологии, в частности по ограничению оборота ряда видов нефтехимических пластиков и снижению выбросов углекислого газа. «Ситуации с биопластиками и биотопливом схожи. Биотопливо – пока экспортно ориентированный продукт, но на Западе производится своё биотопливо и действуют ввозные пошлины для защиты своих предприятий, – обращает внимание Алексей Аблаев. – Но в связи с введением ЕС трансграничного налога интерес к биотопливу будет расти и в России, особенно при грамотно выстроенной государственной политике». В ЕС и США ранее была введена обязанность добавлять 5-10% биотоплива именно для поддержки развития сегмента. По оценкам эксперта, если в России добавить 5% биотоплива в бензин, это даст 4 тыс. прямых рабочих мест и дополнительные 70 млрд рублей вклада в ВВП.

Закон о регулировании производства и оборота биоэтанола (вступил в силу два года назад), по мнению Алексея Аблаева, открывает новые возможности для глубокой переработки зерна, сектор экотоплива может стать одним из драйверов диверсификации экономики.

Ксения Тимакова,

Agrotrend